Возникновения даосизма. Даосизм

— другое мощное направление древнекитайской философской мысли.

В основе системы даосизма лежит понятие «дао» («путь») — первоначало, безличный мировой закон, путь постижения природы и ее закономерностей. Дао — это ничто, начало и конец мира, поскольку все материальные вещи рождаются из небытия, а затем, разрушаясь, опять уходят в небытие. Следовательно, только дао (небытие) вечно, все остальное преходяще . Дао — это первичное небытие, которое не имеет имени; называя его, мы превращаем его в бытие. Даосы наделяли дао противоречивыми признаками, т.е. рассматривали как нечто, в чем противоположности становятся тождеством.

Необходимо иметь в виду, что даосизм формировался в значительной степени как оппозиция конфуцианству. Согласно историческому преданию, Лао-цзы, будучи главным хранителем архивов при дворе Чжоу, встречался с Конфуцием и был хорошо знаком с его учением. Однако со временем он разочаровался в китайской государственности и отправился странствовать. И именно это разочарование стало причиной того, что он создал учение, которое нашло отражение в приписываемой ему книге «Дао дэ цзин» («Книга о Пути и его проявлениях» ), созданной в V — IV вв. до н. э.

Указанное противостояние даосизма и конфуцианства находит проявление в трактовке понятия «дао», которое играет ведущую роль как в философии конфуцианства, так и в философии даосизма. Конфуций рассматривал дао как следование принципам морали, соблюдение требования человеколюбия (жэнь) и совершенствование личности путем упражнения в искусствах: стрельбе из лука, игре на музыкальных инструментах, каллиграфии и математике. Другими словами, дао рассматривается в конфуцианстве как социальное явление. Даосизм акцентирует внимание главным образом на природном аспекте дао, и это выражается в важнейшем положении даосизма: «Следуй естеству всех вещей и не имей в себе ничего личного». Естественность и простота — вот что лежит в основе философии даосизма. Многие из этих идей будут впоследствии развиты многими западными философами.

Основатель даосизма

Его основателем считается китайский философ Лао-цзы (или «Старый мастер / философ»). Крупным представителем этого направления считают также мыслителя Чжуан-цзы, жившего в IV веке до н. э.

По преданию, тайны этого учения открыл древний легендарный Желтый император (Хуан ди). В действительности истоки даосизма восходят к шаманским верованиям и учению древних магов. Воззрения даосизма изложил в своем трактате «Дао дэ цзин» (Трактат о законе Дао и его проявлениях) легендарный мудрец Лао-цзы. В отличие от источники не содержат сведений о нем ни исторического, ни биографического характера. Легенда повествует о чудесном рождении Лао-цзы: мать зачала его, проглотив кусочек горного хрусталя. При этом она носила его в своем чреве в течение нескольких десятков лет и родила уже стариком. Отсюда становится понятным двойственное значение его имени, которое может переводиться и как «старый ребенок», и как «старый философ». Легенды рассказывают также об уходе Лао Цзы из Китая на запад. Переходя границу, Лао-цзы оставил смотрителю пограничной заставы свое произведение «Дао дэ цзин».

Идеи даосизма

Основная идея даосизма — утверждение о том, что все подчиняется Дао, из Дао все возникает и в Дао все возвращается. Дао — это всеобщий Закон и Абсолют. Даже великое Небо следует Дао. Познать Дао, следовать ему, слиться с ним — в этом смысл, цель и счастье жизни. Дао проявляется через свою эманацию — дэ. Если человек познает Дао, будет следовать ему, то он достигнет бессмертия. Для этого необходимо:

• Во-первых, питание духа : — это скопление многочисленных духов — божественных сил, которым соответствовали небесные духи. Небесные духи ведут счет добрых и злых дел человека и определяют срок его жизни. Таким образом, питание духа — это совершение добродетельных поступков.
• Во-вторых, необходимо питание тела : соблюдение строжайшей диеты (идеалом была способность питаться собственной слюной и вдыхать эфир росы), физические и дыхательные упражнения, сексуальная практика.

Такой путь к бессмертию был долгим и трудным, доступным далеко не каждому человеку. Поэтому возникает стремление упростить его, создав чудодейственный эликсир бессмертия. Особенно в этом нуждались императоры и представители знати. Первым императором, пожелавшим достичь бессмертия с помощью эликсира, был знаменитый Цинь-ши-хуанди , который посылал экспедиции в дальние страны для поиска необходимых для эликсира компонентов.

В рамках даосизма возникает концепция недеяния — отрицание целенаправленной деятельности, идущей вразрез с естественным миропорядком. Лучший государь — тот, который ничего не делает для своих подданных. Задача государя заключается в том, чтобы гармонизировать отношения, предотвращать смуту, а подданные сами разберутся, что им делать.

Формы даосизма

Можно выделить три основные формы даосизма:

Философский — обслуживал потребности образованной верхушки общества, которые искали в нем возможность самовыражения мысли и ;

Мистический — привлекал необразованные массы, которые шли к даосским монахам за помощью, советом, рецептом. Именно в этой форме даосизма сложился гигантский пантеон богов: каждый человек, совершавший добродетельные поступки, мог быть обожествлен;

Протонаучный - занимается исследованием законов природы и использованием их в медицине, астрономии, математике и т.д. Официальной наукой в Китае было , однако китайцы известны как первооткрыватели многих технических достижений: пороха, стекла, фарфора, компаса и т.д. Многие из этих открытий были сделаны монахами-даосами, пытавшимися создать эликсир бессмертия и совершивших попутно значительные научные открытия. Создали даосы и так популярное сегодня учение фэншуй (геомантия), дыхательную гимнастику — цигун, а также боевые искусства, в частности ушу.

Даосы обосновывали идею всеобщего равенства и социальной справедливости, что обусловливало популярность даосизма, особенно во времена бедствий и политических кризисов. Так случилось в конце II в. н.э., когда под предводительством даосских монахов произошло мощное народное восстание, которое получило название восстания "Желтых повязок". Лидером восстания был даосский маг Чжан Цзюэ. Он провозгласил своей целью свержение существующего строя и замену его царством Великого Равенства; 184 г. был объявлен началом нового 60-летнего цикла — эпохи

«Желтого неба», которая принесет людям счастье и навсегда покончит с эрой «Синего неба», ставшего символом зла и несправедливости. В знак своей приверженности новым идеям повстанцы надевали на головы желтые повязки. Восстание было подавлено правительственными войсками. Оставшиеся в живых повстанцы бежали на север, где, объединившись с другой даосской сектой, образовали теократическое государство даосских пап , просуществовавшее в Китае до середины XX в.

В Средние века по всему Китаю была создана сеть даосских монастырей. Однако за пределами своей общины даосы влияния не имели. Даосизм не создал централизованной организации, но некоторая аморфность позволила ему проникать во все структуры китайского общества. Даосизм постепенно реформировался под влиянием других религий, существовавших на территории Китая.

В настоящее время даосизм популярен в КНР, на Тайване, в Сянгане и среди китайских эмигрантов в разных странах. Здесь активно действуют даосские храмы, монастыри, которые посещают сотни тысяч верующих.

На протяжении многих веков философия этих доктрин влияла на мышление китайцев и практически на все сферы их жизни. Политика, наука, медицина, психология, живопись, музыка, литература, дизайн и военное искусство несут на себе глубокий отпечаток этих учений. Несмотря на то, что известность даосизма, буддизма и конфуцианства с каждым годом растет, на русском языке пока еще очень мало адекватных и серьезных исследований, которые бы освещали их достаточно глубоко.

Одна из сложностей проведения исследований заключается в том, что многие философские тексты этих учений написаны на вэньяне, который зачастую не так легко понять даже самим китайцам, не говоря уже о европейцах. Помимо этого, как и в любой сфере, здесь есть своя особая терминология и символический язык, истинное значение которого сложно понять не будучи посвященным в само учение и не посвятив много лет его изучению.

Для тех, кто не знает китайского языка или только начал его изучать, сделаю уточнение, чтобы было понятнее, в чем заключается сложность при чтении и переводах текстов. В древнекитайском языке нет склонений, спряжений, конкретного времени и рода; наблюдается частое отсутствие союзов; значение слова сильно зависит от контекста, который иногда сложно уловить без особых специализированных знаний. Поэтому, перевод и толкование текста очень сильно зависит от конкретного человека и его понимания (и непонимания) учения, текст которого он читает. В итоге, смысл возможных вариантов переводов может быть как достаточно похожим, так и сильно различным. Это мы можем увидеть на примере имеющихся переводов трактата «Дао Дэ Цзин», коих на русском языке существует больше десятка.

В этой статье я хочу остановиться на даосской традиции и рассмотреть некоторые ее аспекты. Исторически это учение относят к мудрецу Лао-цзы (老子 ), который жил примерно в 5-3 вв. до н.э. и написал трактат «Дао Дэ Цзин» (道德经 ). Можно смело говорить о том, что это наиболее известный даосский текст во всем мире и существует множество вариаций его перевода.

Второй исторической фигурой, с которой связывают возникновение даосизма, является император Хуан-ди (黃帝 ), согласно легендам живший в 26 в. до н.э. Это, как вы понимаете, было очень давно. Император Хуан-ди является мифологической персоной и доказать факт его существования невозможно, поскольку даже самую раннюю китайскую письменность, называемую цзягувэнь (甲骨文 ) или «надписи на черепаховых панцирях», относят к 14 — 11 вв. до н.э. Но, откровенно говоря, любого преданного последователя даосизма мало волнуют эти исторические нюансы и нестыковки, а мифологическая составляющая учения играет зачастую большую роль, чем реальные исторические факты. По этой причине даосизм иногда еще могут называть «Хуан-Лао сюэ» (黃老学 — Учение Хуан [Ди] и Лао [Цзы]).

Давайте немного остановимся на самом термине даосизм, который может записываться как «дао цзяо» (道教 ) и «дао цзя» (道家 ). Если спросить рядового китайца, чем отличаются эти два термина, то скорее всего он вам ответит, что между ними нет разницы и что это, по сути, одно и тоже. Ряд европейских синологов дает следующее пояснение относительно различия этих терминов:

«Дао цзяо» — это религиозный даосим, который возник примерно во 2 в. н.э.

«Дао цзя» — это философский даосизм, явными представителями которого являются Лао-цзы и Чжуан-цзы.

Если с первым определением я могу полностью согласиться, то второе хотел бы дополнить. Дословный перевод термина «дао цзя» (道家 ) — «даосская семья». Поскольку считается, что Лао-цзы и Чжуан-цзы были не просто философами, но и практиками, и в их времена даосское религиозное учение как таковое еще не зародилось, то термин «дао цзя» можно еще понимать как «практический (нерелигиозный) даосизм».

Отсюда вытекает следующее расширенное определение:

«Практический даосизм» являет собой древнейшую нерелигиозную систему методов самосовершенствования, проверенную многими поколениями практикующих, с глубочайшими практическими методами и теоретически-философским учением, касающимися всех аспектов гармоничного развития человеческого существа.

За тысячелетнюю историю существования даосизма возникло множество школ и всевозможных методов самосовершенствования. Некоторые из этих школ имели очень широкую известность и влияние, например, «Путь Небесных Наставников» (天师道 ) или «Цюаньчжэнь» (全真教 ), а о некоторых мало кто знал, кроме небольшой группы посвященных.

Существует множество искусств, которые были разработаны даосскими мастерами, и в наше время некоторые из них начинают обретать все большую известность. Наибольшую популярность обрел цигун (стоит отметить, что цигун бывает не только даосский, да и само это слово для обозначения различного рода психофизических практик начало использоваться лишь в середине прошлого столетия).

09:54 2012

Даосские притчи и истории

Даосизм в стабильной религиозной организации оформился только во II веке, но многочисленные свидетельства говорят, что даосизм возник существенно раньше, во всяком случае в V — III веках до н. э. уже имелась развитая традиция, подготовившая элементы учения, активно используемые в Средние века.

Основными источниками даосизма послужили мистические и шаманские культы царства Чу и других «варварских» государств на юге Китая, учение о бессмертии и магические практики, развившиеся в царстве Ци и философская традиция северного Китая.

Философские сочинения, относящиеся к даосизму, начинаются с эпохи Борющихся Царств (Чжаньго) в V век до н. э., практически одновременно с учением Конфуция. Традиция считает основоположником даосизма легендарного Жёлтого Императора Хуанди.

Другим основателем даосизма считается древнекитайский мудрец Лао-цзы. Даосской традицией ему приписывается авторство одной из основных книг даосизма — «Дао Дэ Цзин». Этот трактат явился ядром, вокруг которого стало формироваться учение даосизма.

Однажды ученик попросил Лао-цзы:
— Позвольте мне сопровождать Вас на утреннюю прогулку.
Дао-цзы сказал:
— Только с одним условием: не разговаривать.
Утром они пошли в горы. Целый час ученик молчал, сдерживая себя. Но когда
начало подниматься Солнце, долина стала такой прекрасной, что ученик не
выдержал и воскликнул:
— Какой прекрасный рассвет! Лао-цзы сказал:
— Ты все испортил.
Больше он никогда не брал этого ученика с Собой.

Ключи Дао

Многие знатные люди хотели учиться у Лао-цзы, но это было невозможно.
Люди были слишком определенными, а Лао-цзы -это естественность, это сама
природа. Чтобы учиться у Природы, нужно быть никем или всем. Быть Единым.
Иначе будешь только препарировать Природу.
Рассказывают, что когда к Лао-цзы пришел Чжу-ан-цзы, Лао-цзы сказал:
— Прекрасно! Ты пришел, чтобы быть моим Мастером? Чжуан-цзы ответил:
— Оставим это! Почему мы не можем просто быть? И он прикоснулся к ногам
Лао-цзы. Тот воскликнул: «Что ты делаешь?» Чжуан-цзы ответил:
— Не ставьте ничего между нами. Если я чувствую, что должен прикоснуться к
Вашим ногам, тогда никто не может помешать мне — ни вы, ни я. Мы просто
наблюдаем, как это происходит!

Будьте живыми

Один из тайных ключей Дао гласит: «То, что в вас прекрасно, нужно
скрыть и никогда не демонстрировать. Когда истина спрятана в сердце, она
прорастает как зерно, брошенное в землю. Не извлекайте его наружу. Если вы
извлечете зерно на всеобщее обозрение, оно умрет без пользы».
Случилось так, что Чжуан-цзы стал весьма знаменит и император
пригласил его возглавить кабинет министров. Лао-цзы рассердился:
— Что-то ты не так делаешь, иначе с чего бы император заинтересовался твоей
особой? Ты, видимо, оказался чем-то полезен. Наверное, ты что-то не
понял в моем учении. Теперь тебе не найти покоя.
Как-то Чжуан-цзы ловил рыбу в реке. Чуйский правитель направил к нему
двух сановников с посланием, в котором говорилось: «Хочу возложить на Вас
бремя государственных дел».
Чжуан-цзы, продолжая ловить рыбу, сказал:
— Я слышал, что в Чу имеется священная черепаха, которая умерла три тысячи
лет тому назад. Правители Чу хранят ее, завернув в покровы и спрятав в
ларец в храме предков.
— Да, это так, — ответили сановники.
— Что бы предпочла эта черепаха, быть мертвой, но чтобы почитались
оставшиеся после нее кости, или быть живой и волочить свой хвост по грязи?
Оба сановника ответили:
— Предпочла бы быть живой и волочить свой хвост по грязи.
Тогда Чжуан-цзы сказал:
— Уходите! Я тоже предпочитаю волочить свой хвост по грязи.

Станьте бесполезными

Рассказывают, что Лао-цзы шел через лес, который рубили. Сотня
дровосеков рубила деревья. Но вот Лао-цзы увидел огромное дерево не
срубленным. Оно было очень большим и прекрасным. Лао-цзы послал своих
учеников узнать, почему дерево не рубят.
«Оно бесполезно, — был ответ, — из него ничего нельзя сделать.
Оно не годится даже для мебели».
И Лао-цзы сказал ученикам:
— Научитесь у этого дерева, станьте столь же бесполезными. Тогда никто вас
не тронет. Это великое дерево. Взгляните, все эти деревья погибли, они были
прямые и стройные. Должно быть, эти стройные деревья очень гордились собой
и они кому-то понадобились. Станьте бесполезными, но поймите смысл этого:
не становитесь товаром, не становитесь вещью, иначе вас будут продавать и
покупать.

Умер один великий даос. Лао-цзы отправился оказать ему последнюю
почесть. Но на похоронах собралось множество людей. Он удивился и повернул
обратно. Ученики, сопровождавшие его, спросили:
— В чем дело? Почему Вы решили вернуться, не оказав последней почести?
— Он не мог быть человеком Дао, — ответил Лао-цзы. — Столько людей плачут и
рыдают. Видно, он стал для них чем-то незаменимым. Значит, от него им была
какая-то польза. Вот почему я возвращаюсь. Он не следовал учению истинно.

Легкое есть верное

Лао-цзы учил: «Хочешь быть твердым, сохраняй твердость с помощью
мягкости; хочешь быть сильным, береги силу с помощью слабости. Кто собирает
мягкое, станет твердым. Кто собирает слабое, ста нет сильным. Наблюдай за
тем, что собирается, чтобы узнать, что прейдет: счастье или беда.
Мягкое и слабое — спутники жизни. Твердое и сильное — спутники
смерти».

Поставить ум в тупик

В даосской традиции Мастер стремился поставить ум ученика в тупик,
показать ему ограниченность ума и, таким образом, вывести его за пределы
понимания.
Для этой цели изобретались хитроумные коаны (головоломки).
Так, например, Мастер говорил ученику: «Медитируй на тему: хлопок
одной рукой «. Подобные приемы использовались и в дзэн-буддизме и в
суфизме.
Жил на свете даосский Мастер по имени Рибху. Среди его учеников
выделялся Нигадха. Мастер возлагал на него большие надежды.
Но однажды Нигадха объявил о своем уходе. Ему предложили должность в
его родном городе, и он намеривался вести жизнь, посвященную обрядам
официальной религии.
Мудрец любил своего ученика и понимал, что работа в качестве
священника не соответствует его способностям.
Однажды он, переодевшись в крестьянина и загримировавшись, отправился
в город, где жил его ученик. В городе проходила ярмарка, люди высыпали на
улицы наблюдать процессию императора.
Мастер подошел к ученику и спросил:
— Что это за суматоха? Нигадха ответил:
— Это едет процессия императора. Мастер спросил:
— О, император? Но где он?
— Ты что, деревенщина, не видишь, он на слоне! — ответил Нигадха.
— Да, я вижу двух, — сказал крестьянин, — но который из них император, а
который слон?
— Что? — воскликнул Нигадха. — Вы видите двух и не знаете, что человек
сверху — это император, а животное внизу — это слон? О чем можно еще
говорить с таким человеком, как Вы?
— Прошу Вас, не сердитесь на такого невежду, как я, — взмолился крестьянин.
— Но Вы сказали «сверху» и «снизу». Что это значит?
Нигадха не на шутку рассердился и сказал:
— Если ты, деревенщина, не понимаешь слов, то я объясню тебе по другому.
Нагнись, сейчас все поймешь!
Крестьянин нагнулся, Нигадха взобрался ему на
спину и сказал:
— Теперь знай. Я — сверху, как император, а ты — снизу, как слон. Ясно?
— Нет еще, -тихо сказал крестьянин. — Вы сказали, что Вы сверху, как
император, а я снизу, как слон. Император, слон, сверху, снизу — все это
приблизительно ясно. Но прошу Вас, скажите, что Вы подразумеваете под «я» и
«ты» ?
Нигадха был поставлен в тупик. Как объяснить словами, что такое «я» и «ты»?
Тут его осенило. Он в тот же миг упал на колени перед Мастером со словами:
— Кто еще кроме моего достопочтенного Мастера Рибху мог отвлечь мой разум
от поверхностного физического существования к Истине бытия?

Ворованная еда.

На востоке жил человек, которого звали Осторожным.
Стал он умирать от голода на дороге. Заметил его разбойник по имени Цю, принялся
кормить его кашей, поить вином.
Трижды глотнув. Осторожный открыл наконец глаза.
— Кто ты? — спросил он.
-Я -Цю. Живу в здешних лесах.
-Ox! Не разбойник ли ты? Зачем ты меня кормишь? Мой долг — не принимать от тебя
пищу.
Осторожный оперся руками о землю и попытался извергнуть пищу, но у него не
вышло. Он закашлялся, упал и умер.
Тот, кто боится, есть, думая, что, съев украденное, сам станет вором, не
понимает ни названия, ни сущности.
Искусный трудится, знающий печалится, неспособному же не к чему стремиться.
Наевшись досыта, скитается в праздности, подобно отвязавшемуся в половодье челну
— пустой движется он по воле волн.

Верховный судья

Лао-цзы пытался отказываться от назначения, но тщетно. Тогда он
согласился и сказал:
— Но Вы будете сожалеть об этом назначении, так как мои пути понимания и
видения полностью отличаются от Ваших.
Император настаивал, поскольку был уверен в необыкновенной мудрости
этого человека.
Лао-цзы занял место верховного судьи и первое дело, которое он
рассматривал, было о человеке, Которого схватили на месте преступления за
воровство в доме самого богатого человека. Фактически дело не
рассматривалось, поскольку вора поймали на месте преступления и он сам
признался в содеяном.
Лао-цзы вынес ему знаменитый приговор, настолько уникальный и
исполненный понимания, что никогда, ни до него, ни после никто не выносил
такого приговора. Он гласил, что вора нужно отправить в тюрьму на шесть
месяцев и богача тоже следует отправить в тюрьму на такой же срок.
Богач промолвил:
— Не могу поверить своим ушам! Мои деньги украдены и меня же в тюрьму? То
же самое наказание, что и вору! За что?
Лао-цзы сказал:
— Ты и есть первый вор, а он уже второй. Но тебе следовало бы вынести более
суровое наказание. Ты собрал все ценности столицы в свои закрома и сделал
тысячи людей голодными, а ведь это люди, которые производят! За счет них ты
живешь. Ты великий эксплуататор.
Весь зал хранил молчание. Богач же сказал:
— Возможно, ты и прав, но перед тем, как ты отправишь меня в тюрьму, я хочу
видеть императора. Встретившись с императором, он сказал:
— Вы поставили верховным судьей человека, который осудил меня. Но помните,
если я — вор, то Вы — гораздо больший вор. Вы эксплуатируете всю страну.
Отстраните этого человека, иначе он и Вас объявит вором.
Император сказал:
— Признаю, это мое упущение, он предупреждал меня, что его понимание
совершенно отлично от нашего. Мы поправим это дело.
Лао-цзы освободили от его обязанностей и император сказал ему:
Ты был прав, прости меня. У нас действительно разные способы мышления.

Не будьте самодовольными

Проходя через провинцию Сун, Янцзы зашел на постоялый двор. У хозяина
двора были две наложницы: красивая и безобразная. Хозяин ценил безобразную,
а красивой пренебрегал. На вопрос Янцзы, какая тому причина, он ответил:
— Красавица сама собой любуется, а я не понимаю, в чем ее красота.
Безобразная сама себя принижает, а я не понимаю, в чем ее уродство.
— Запомните это, ученики, — сказал Янцзы. — Действуйте достойно, но гоните
от себя самодовольство и вас полюбят всюду, куда бы вы не пришли.

Учение о бессмертии.

В старину жил один проповедник, учивший, как познать путь к Бессмертию. Царь
послал за ним, но посланец не спешил, и тот проповедник умер. Царь сильно
разгневался и собрался было казнить посланца, когда любимый слуга подал царю
совет:
— Люди более всего боятся смерти и более всего ценят жизнь. Если уж сам
проповедник утратил жизнь, то, как же он мог сделать Бессмертным царя.
И посланца пощадили.
Некий Бедняк тоже хотел научиться Бессмертию и, услыхав, что проповедник умер,
стал бить себя в грудь от досады. Услышал об этом Богач и принялся над ним
смеяться:
— Сам не знает, чему собрался учиться. Ведь тот, у кого хотели научиться
Бессмертию, умер. Чего же он огорчается!
— Богач говорит неправду, — сказал Хуцзы. — Бывает, что человек, обладающий
средством, не способен его применить. Бывает также, что способный применить
средство им не обладает.
Некий вэец прекрасно умел считать. Перед смертью он передал сыну свой секрет в
виде притчи. Сын слова эти запомнил, а применить их не сумел. Он передал слова
отца другому человеку, который у него спросил. И тот человек применил секрет не
хуже, чем это делал покойный.
Вот так и с Бессмертием. Разве умерший не мог рассказать о том, как познать путь
к Бессмертию?

Выбор коня.

Однажды Владыка Поднебесной сказал По:
— Ты обременен годами. Может ли кто-нибудь из твоей семьи служить мне и выбирать
лошадей вместо тебя?
По ответил:
— Хорошую лошадь можно узнать по ее виду и ходу. Но несравненный скакун тот,
что не касается земли и не оставляет следа, — это нечто таинственное и
неуловимое, неосязаемое, как утренний туман. Таланты моих сыновей не достигают
высшей ступени: они могут отличить хорошую лошадь, посмотрев на нее, но узнать
несравненного скакуна, они не могут. Однако есть у меня друг по имени Као,
торговец хворостом и овощами, — он не хуже меня знает толк в лошадях. Призови
его к себе.
Император так и сделал. Вскоре он послал Као на поиски коня. Спустя три месяца
тот вернулся и доложил, что лошадь найдена.
— Она находится в Шахью. — добавил он.
— А какая это лошадь? — спросил император.
— Белая кобыла, — был ответ. Но когда послали за лошадью, оказалось, что это
черный, как ворон, жеребец.
Император в негодовании вызвал По.
— Твой друг, которому я поручил найти коня, совсем осрамился. Он не в силах
отличить жеребца от кобылы! Что он может понимать в лошадях, если даже масть
назвать не сумел?
По вздохнул с глубоким облегчением.
— Неужели он и вправду достиг этого? — воскликнул он. — Тогда он стоит десяти
тысяч таких, как я.
Я не осмелюсь сравнить себя с ним, ибо Као проникает в строение духа. Постигая
сущность, он забывает несущественные черты; прозревая внутренние достоинства, он
теряет представление о внешнем. Он умеет видеть то, что нужно видеть, и не
замечает ненужного. Он смотрит туда, куда следует смотреть, и пренебрегает тем,
на что смотреть не стоит. Мудрость Као столь велика, что он мог бы судить и о
более важных вещах, чем достоинства лошадей.
И когда привели коня, оказалось, что поистине он не имеет себе равных.

Разговоры о бесполезном.

Творящий Благо сказал Чжуанцзы:
— Ты все время говоришь о бесполезном.
— С тем, кто познал бесполезное, можно говорить и о полезном, — ответил
Чжуанцзы. — Ведь земля и велика и широка, а человек ею пользуется лишь на
величину своей стопы. А полезна ли еще человеку земля, когда рядом с его стопою
роют ему могилу?
— Бесполезна, — ответил Творящий Благо.
— В таком случае, — сказал Чжуанцзы, — становится ясной и польза бесполезного.

Хозяин и раб.

Инь управлял огромным хозяйством.
Подчиненные ему рабы, боясь гнева хозяина, работали без остановки, не отдыхая,
от зари до самой темноты.
Одного старого раба, у которого уже не осталось сил, Инь заставлял трудиться
особенно много. Утром раб со стонами шел на работу, ночью, усталый, крепко
засыпал. Когда жизненная энергия рассеивалась, он каждую ночь видел себя во сне
царем, стоящим над народом, правящим делами всего царства. Он наслаждался, как
хотел, проводя время с наложницами, в прогулках, пирах и зрелищах, испытывая
несравненную радость.
Пробуждаясь, он снова оказывался рабом. Люди утешали его в тяжком труде, раб же
им говорил:
— Человек живет сто лет. Это время делится на день и ночь. Днем я раб-пленник и
страдаю горько, а ночью становлюсь царем и радуюсь несравненно. Чего же мне
роптать?
У хозяина же Иня сердце было занято одними хлопотами. В заботах о дарованном
предками наследии он утомлялся и телом и душой, и вечером, усталый, засыпал. И
каждую ночь во сне он становился рабом, которого погоняли, поручая любую работу,
всячески ругали и били. Во сне он бредил и стонал, и отдых приходил к нему
только наутро.
Страдая от этого, Инь попросил совета у своего друга. Друг сказал ему:
— Ты намного превосходишь других своим положением, которого вполне достаточно
для славы. А имущество и богатства у тебя излишек. Становиться во сне рабом и
возвращаться от покоя к мучению — таково постоянство судьбы. Разве можешь ты
обладать всем и во сне и наяву?
Выслушав совет друга, Инь уменьшил бремя своих рабов. Он сократил все дела, о
которых заботился, и лишь тогда почувствовал облегчение.

Как управлять Поднебесной?

Хуанди поехал повидаться с Высоким Утесом на гору Терновая Чаща. Колесничим у
него был Едва Прозревший, на коренной сидел Блестящий Сказочник, впереди коней
Бежали Предполагающий и Повторяющий, позади колесницы — подобный Привратнику и
Смехотвор.
Доехав до равнины у города Сянчэна, семеро мудрецов заблудились. Узнать же
дорогу было не у кого. Тут встретился им мальчик-табунщик, и они его спросили:
— Знаешь ли ты гору Терновая Чаща?
— Да, — ответил мальчик.
— А знаешь ли ты, где живет Высокий Утес?
— Удивительно? — воскликнул Хуанди. — Ребенок, а знает не только, где гора
Терновая Чаща, но и где живет Высокий Утес. А разреши тебя спросить: что нужно
делать с Поднебесной?
— Что делать с Поднебесной? — ответил мальчик. — То же, что и с табуном. Что еще
с ней делать?
С детства я бродил по миру и глаза мои ничего не видели. Некий старец научил
меня: «Броди в степях у Сянчэна, подобно колеснице солнца». И вот глазам моим
стало лучше, и я снова пойду скитаться за пределами шести стран света. Что
делать с Поднебесной? То же, что и с табуном. Что же еще мне с ней делать?
— Управление Поднебесной действительно не ваше дело, мой учитель. И все же,
разрешите спросить, что делать с Поднебесной?
Мальчик отказался отвечать. Но Хуанди повторил свой вопрос, и мальчик сказал:
— Нe так ли следует управлять Поднебесной, как пасти коней? Устранять все, что
вредит коням, и только.
Хуанди дважды поклонился мальчику, назвал его небесным Наставником и удалился.

Разные применения.

Один человек сказал Чжуанцзы:
— Царь подарил мне семена тыквы-горлянки. Я посадил их и вырастил огромные
тыквы. А что в них проку? Для воды и сои они оказались слишком хрупкими, а
разрубленные на ковши, они оказались слишком мелкими. Я решил, что они
бесполезны, и порубил их.
Чжуанцзы ответил:
— Вы не сумели придумать, что делать с огромными тыквами, как тот супец, который
обладал прекрасным снадобьем для рук, чтобы кожа на них не потрескалась.
Пользуясь этим снадобьем, в его семье из поколения в поколение занимались
промыванием шелковой пряжи. Об этом услышал чужеземец и предложил за рецепт
сотню золотом. Собрав всю семью на совет, сунец сказал:
— Из поколения в поколение мы промывали шелковую пряжу, но получали совсем
немного денег. А сегодня за одно утро мы можем выручить сотню золотом. Давайте
продадим ему снадобье.
Чужеземец получил рецепт и рассказал о нем своему царю. Вскоре царь сделал
владельца рецепта полководцем. Когда сунцы оказались в тяжелом положении, он
объявил им войну и вступил зимой в морское сражение. Используя чудодейственное
снадобье, он разбил сунцев наголову, отнял у них землю и получил ее в награду.
Снадобье было все то же, а воспользовались им по-разному; один с его помощью
промывал пряжу, а другой сумел получить землю.

Когда мы спим, мы не знаем, что видим сон. Во сне мы даже гадаем по сну и, лишь
проснувшись, узнаем, что это был сон. Но есть еще великое пробуждение, после
которого узнаешь, что все это великий сон. А дураки думают, что они бодрствуют и
доподлинно знают, кто они: «Я царь! Я пастух!» Как тупы они в своей уверенности!
Ты и Конфуций — только сон. И даже то, что я называю тебя сном, — тоже сон.

Народ

Ханьданя в день Нового Года подносил своему Повелителю горлиц. В большой
радости государь щедро всех награждал.
— Зачем?- спросил его гость.
— Я проявляю милосердие, — ответил Повелитель.- Отпускаю птиц на волю в день
Нового Года.
— Всем известно желание Повелителя отпускать птиц на волю в день Нового Года.
Оттого и ловят горлиц, соревнуясь и убивая при этом огромное количество птиц.
Если Повелитель действительно хочет оставить горлиц в живых, пусть он лучше
запретит их ловить. Если же отпускать на волю пойманных, спасенные из
милосердия не смогут восполнить числа убитых.
И государь согласился с ним.

Обучение.

Лецзы мог легко передвигаться по воздуху, оседлав ветер.
Об этом узнал ученик Инь. Он пришел к Лецзы и несколько месяцев не ухолил домой.
Он просил учителя рассказать на досуге о его искусстве, десять раз обращался с
глубоким почтением, и десять раз учитель ничего не говорил. Наконец ученик Инь
возроптал и попросил разрешения попрощаться. Лецзы и тогда ничего не сказал.
Инь ушел, но мысль об учении его не оставляла, и чрез некоторое время он снова
вернулся.
— Почему ты столько раз приходишь и уходишь? — спросил его Лецзы.
— Прежде я обращался к тебе с просьбой, — ответил Инь, — но ты мне ничего не
сказал, и я на тебя обиделся. Теперь я забыл обиду и поэтому снова пришел.
— Прежде я считал тебя проницательным, — сказал Лецзы. — Теперь же ты оказался
столь невежественным. Хорошо. Оставайся. Я поведаю тебе о том, что открыл мне
мой учитель,
С тек пор как я стал служить учителю, прошло три года, я изгнал из сердца думы
об истинном и ложном, а устам запретил говорить о полезном и вредном. И лишь
тогда я удостоился взгляда учителя.
Прошло пять лет. В сердце у меня родились новые думы об истинном и ложном, а
устами я по-новому заговорил о полезном и вредном. И лишь тогда я удостоился
улыбки учителя.
Прошло семь лет, и, давая волю своему сердцу, я уже не думал ни об истинном, ни
о ложном. Давая волю своим устам, я не говорил ни о полезном, ни о вредном. И
лишь тогда учитель позвал меня и усадил рядом с собой на циновке.
Прошло девять лет, и как бы ни принуждал я свое сердце думать, как бы ни
принуждал свои уста говорить, я уже не ведал, что для меня истинно, а что ложно,
что полезно, а что вредно. Я уже не ведал, что учитель — мой наставник. Я
перестал отличать внутреннее от внешнего. И тогда все мои чувства как бы слились
в одно целое: зрение уподобилось слуху, слух — обонянию, обоняние — вкусу. Мысль
сгустилась, а тело освободилось, кости, и мускулы сплавились воедино. Я перестал
ощущать, на что опирается тело, на что ступает нога, и, следуя за ветром, начал
передвигаться на восток и на запад. Подобный листу с дерева или сухой шелухе, я,
в конце концов, перестал осознавать, ветер ли оседлал меня или я — ветер.
Ты же ныне поселился у моих ворот. Еще не прошел круглый срок, а ты роптал и
обижался дважды и трижды. Ни одной доли твоего тела не может воспринять ветер,
ни одного твоего сустава не может поддержать земля. Как же смеешь ты надеяться
ступать то воздуху и оседлать ветер?
Ученик Инь устыдился. Он присмирел и долго не решался задавать вопросы.

Машина.

Странствуя, Конфуций заметил Огородника, который копал канавки для грядок и
поливал их, лазая в колодец с большим глиняным кувшином. Он хлопотал, расходуя
много сил, а достигал малого. Конфуций сказал:
— Есть машина, которая за один день поливает сотню грядок. Сил расходуется мало,
а достигается многое. Не пожелаете ли вы ее испробовать?
— Какая она? — подняв голову, спросил Огородник.
— Ее выдалбливают из дерева: заднюю часть — потяжелее, переднюю — полегче. Она
несет воду, точно накачивая. Будто кипящий суп. Называется она водочерпалкой.
Огородник от гнева изменился в лице и, усмехнувшись, ответил:
— Я не применяю ее не от того, что не знаю, а от того, что стыжусь ее применять.
Я слышал от своего учителя, что тот, кто пользуется механизмами, будет все
делать механически, а тот, кто действует механически. Будет иметь механическое
сердце. Если же в груди будет механическое сердце, тогда будет утрачена
первозданная чистота, а когда утрачена первозданная чистота, жизненный дух не
будет покоен.
Стыдясь и раскаиваясь. Конфуций опустил голову и промолчал.
Через некоторое время Огородник спросил:
— Кто ты?
— Я — Конфуций.
— Не из тех ли ты много знающих, что пытаются в самодовольстве всех превзойти?
Не из тех ли, что бренчат в одиночестве на струнах и печально поют, чтобы купить
себе славу на всю Поднебесную?
Ты из тех, кто торгует своей славой в мире. Неужто ты забыл о своем духе и
презрел свое тело? Ты не умеешь управлять самим собой, — где уж тебе наводить
порядок в мире. Уходи и не мешай мне работать!

Во время периода Поздней Хань происходит окончательное формирование даосской традиции (до III-IV вв. н. э.), возникают первые школы, ортодоксальный даосизм. Вообще накладывать исторические рамки на развитие даосизма неправомерно, так как за пределами их останутся процессы, приведшие изначально к даосизму.

Выделяют два основных этапа:

Возникновение и становление даосизма;

Эволюция развитого даосизма.

Исследователь Сюнь Дишань считал, что собственно религиозный даосизм появился с момента образования школы "Небесных наставников".

Фу Циньцзя полагал, что генезис даосизма имеет свои корни в додаосских, шаманских верованиях. Такая же точка зрения у Идцузу Тосихико, показывающего возможность предыстории даосизма, ее важность для понимания даосских традиций вообще.

Качественное превращение шамаизма в даосизм не могло быть результатом простого имманентного, внутреннего развития первого, ибо для становления даосской философии необходимо было появление таких важных мыслителей, как авторы "Дао-дэ-цзина" и "Чжуан-цзы". Важным критерием разграничения шаманских и даосских типов религиозной практики является представление о том, что даосская практика приводит к повышению статуса адепта, постоянной его трансформации. Комплекс этнических корней даосизма не позволяет говорить просто о его южнном происхождении, ибо этническая составляющая и культура Южного Китая сами по себе были весьма пестры.

В формировании даосизма активно участвовала восточная традиция магов "фан ши" царства "Ци я Янь", тесно связанная со знаменитой академией Цзися, стоявшей у истоков школ натурфилософов, и традицией Хуан-Лао (Хуан-ди и Лао-цзы). Она же повлияла и на оформление учения о святых бессмертных и их блаженных. Нельзя игнорировать и роль чжоусской культуры в генезисе даосизма.

Сами даосы не связывают появление своей религии с какой-либо конкретной исторической личностью. Представления о "Лао-цзы", как основателe даосизма, возникло скорее в старой западной синологии, особенно если учесть, что сами даосы наравне с "Лао-цзы" в данном качестве воспринимают и мифического "Хуан-ди" ("Желтого императора"), да и пepвые воплощения "Лао-цзы" относились к седой древности. Отсутствие веры в основателя было следствием первоначального плюрализма протодаосских традиций, лишенных ясного самосознания своей субстанционной общности.

1. Даосизм в различные исторические периоды

В южном Китае правили завоеватели-кочевники, стремящиеся понять основы китайской культуры. Они воспринимали буддизм, как часть этой культуры наряду с конфуцианством и даосизмом. Такое его усвоение было легким, а китаизация буддизма - менее интенсивной. На севере же проповедовался более "индийский" буддизм.

Период правления династии Тан (618-907) был временем максимального расцвета даосизма, как и китайской культуры в целом. Говоря об истории даосизма в этот период, следует выделить несколько основных ключевых тем, наиболее существенных для раскрытия специфики функционирования даосизма в данную эпоху:

1. Распространение даосизма за пределами Китая.

2. Формирование института монашества.

3. Поддержка даосизма со стороны императорского двора.

4. Новый расцвет философского аспекта даосизма.

5. Становление традиции «внутренней алхимии».

В VII-VIII вв. даосизм был как никогда близок к реализации своих универсалистских потенций и к превращению из религии национальной в религию если не мировую, то, по крайней мере, региональную. Этому способствовали и широкие международные контакты танского двора, покровительствовавшего даосизму. Прежде всего, были предприняты попытки распространения даосизма в Корее и Японии.

В Японии даосизм не получил такого распространения, как в Корее, хотя такие тексты, как "Дао-дэ цзин" и "Чжуан-цзы" были, безусловно, усвоены японской культурой.

В целом же, однако, даосская магия запрещалась, хотя многое из арсенала даосской психофизиотехники использовалось в медицине и медитативной практике буддийского духовенства. Получил определенное распространение культ бессмертных, элементы которого сохранились вплоть до эпохи Токугава. Тем не менее в Японии не было ни даосских религиозных школ, ни духовенства, а предложение танского императора Сюань-цзуна в 754 г. прислать даосских священнослужителей было отклонено. Это связано, видимо, с тем, что в структурно-функциональном смысле место даосизма в Японии было занято синтоизмом, что делало даосизм "избыточным" для Японии, вследствие чего даосские идеи воспринимались в Японии лишь как элементы китайской культуры в целом.

В период Тан наступил решающий перелом в отношении даосизма к монашеству и установка "ухода от семьи" ("чу цзя") сменила прежнюю тенденцию к спасению, обретаемому в кругусемьи ("цзай цзя") или в результате индивидуального отшельничества (но это не необходимо для отшельничества, для высшего духовенства вступление в брак было обязательным условием, так как их титул передавался только по наследству).

VII-XII вв. характеризовался также ростом покровительства даосизму со стороны императорского двора, причем сказанное справедливо не только для танского периода, когда династия официально объявила о своем происхождении от Лао-цзы, а при воцарении использовала мессианские представления о Лао-цзы - помошнике государей и его мироупорядывающем посланце из рода Ли, но и для сунского периода (960- 1279 гг.), особенно для Северной Сун (960-1127 гг.), императоры которой (прежде всего Чжэнь-цзун, 998-1023 гг., и Хуэй-цзун, (1101-1125 гг.) были горячими приверженцами даосизма.

В 845 г. по даосской инициативе, поддержанной конфуцианцами, начались крупномасштабные гонения на буддизм, приведшие к подрыву экономического влияния сангхи и положившие конец периоду расцвета буддизма в Китае.

Таким образом, даосизм представляет собой идеологическое образование с полиморфной структурой, включающей в себя религиозную доктрину и литургико-ритуальную практику, философско-рефлексивный уровень и психофизиотехнику достижения определенных измененных состояний психики (с включением трансформации определенных физиологических параметров).

Вместе с тем эти уровни функционирования традиции находятся в постоянном взаимодействии. Именно игнорирование полиморфизма даосизма обусловило методологически.

Китайский этнос — один из наиболее древних из существующих сейчас на Земле. Он обладает уникальным набором качеств, выработанных на протяжении многих тысячелетий развития. Причем, качества эти формировались под большим влиянием оригинальных эзотерических методик совершенствования тела, жизненной энергии, ума и сознания.

Предпосылки к возникновению даосизма коренились в религиозных представлениях древности. Возможно, что его истоки связаны с шаманскими верованиями царства Чу (бассейн р. Янцзы) и учениями магов (фанши) северо- восточных царств Ци и Янь периода Чжаньго (“Сражающихся царств”, V - III вв. до н. э.). В IV - III вв. до н. э. в результате философской рефлексии на стихийно формировавшиеся в предыдущую эпоху представления возникает учение, сторонники которого отнесены в историографическом сочинении II - I вв. до н. э. к “школе Дао и Дэ”. Это учение представлено в таких памятниках, как приписываемый полулегендарному мудрецу Лао-Цзы трактат “Дао дэ цзин” и трактат “Чжуан-цзы”, в котором излагаются взгляды выдающегося философа IV - III вв. до н. э. Чжуан Чжоу. Однако, авторы данных текстов еще не относили себя к какой-либо определенной философской школе. Это может рассматриваться как свидетельство того, что появление “учения о Дао и Дэ” еще не означало возникновения целостной идеологической системы. Из других крупных мыслителей древности к основоположникам философии даосизма относят Ле Юйкоу и склонного к эклектизму Лю Аня.

Даосизм как религиозно-философская система формируется на рубеже н. э. в результате синтеза Лао [-цзы] - Чжуан [-цзы] учения; доктрин натурфилософов иньян цзя; концепции “духа” как предельного выражения процесса изменений, описанного в “Чжоу и”; верований шаманов и магов; представлений о “бессмертных святых” (сянь, шэнь сянь).

Даосы считают, что их учение восходит к глубокой древности, когда его тайны были открыты мифическому “Желтому императору” (Хуан-ди). В китайских преданиях и легендах рассказывается о 9-ти “первопредках”, появлявшихся у истоков китайской цивилизации друг за другом и принесших народу знания, ремесла, письменность, музыку и т. д. Одним из них был первопредок Хуан-ди — император, который являлся земным воплощением божества. Хуан-ди принес высшую духовную Истину и целостную систему совершенствования человека. Эта система включала в себя теоретический аспект, где описывался процесс творения мира Богом (Дао) и раскрывалась цель человеческой жизни — развитие своего сознания, заканчивающееся достижением Божественного Совершенства и слиянием с Дао. Практически эта цель достигалась в том числе с помощью многостадийной системы психофизической подготовки, где применялись приемы, известные больше в санскритских терминах, — prаnаyama, mantra, mudrа, аsana и dhyаna. Большое значение также придавалось этике, т. е. развитию “правильного чувства и правильного действия”.

Эта изначальная многоплановая информация, данная Хуан-ди, явилась истоком концепций множества школ. Различия между ними происходили от того, на какую конечную цель были направлены усилия их адептов, — совершенствование тела, “жизненной энергии” или сознания. В зависимости от цели использовались и различные физические или психофизические методики, а также в разной степени стимулировалось развитие этики и интеллекта.

Но, как обычно случается, широкое распространение получила наиболее простая, “внешняя” часть целостной системы Хуан-ди. Она со временем преобразовалась в техники боевых искусств, с одной стороны, а с другой — в шаманизм, магию и мифотворчество. “Внутреннюю” же — эзотерическую — часть учения Хуан-ди использовали очень немногочисленные школы даосской йоги, ставившие своей целью развитие сознания адептов вплоть до достижения
Божественного Совершенства. Даосская традиция считает именно Хуан-ди основателем даосизма. Поэтому одно из его ранних направлений именовалось учением Хуан [-ди] - Лао [-цзы].

С течением веков эзотерические школы древнего даосизма становились все более и более закрытыми, а их количество уменьшалось. Однако нить традиции не была прервана.

Напротив, “внешние” школы стали естественным компонентом жизни китайцев.
В тех из них, где доминировала магия, ярко проявлялось поклонение душам предков.

В школах же более высокого уровня, начиная с эпохи Шань-Инь (XVIII - XII вв. до н. э.), утвердилось поклонение “Небу”, но в значении не места или направления, а “Первоосновы и Первопричины всего сущего”, т. е. Бога.

В середине эпохи Чжоу появился трактат “Дао дэ цзин”, автором которого считают Лао-Цзы. Таким образом нить древнего учения, протянувшаяся через тысячелетия, с появлением “Дао дэ цзина” получила новый импульс.

Последовавший за появлением “Дао дэ цзина” период с VI по III вв. до н. э. называют эпохой “соперничества всех (или ста) школ”, поскольку почти одновременно оформляются такие направления, как даосизм, конфуцианство, моизм, школы законников, софистов, последователей учения сил инь/ян и др.

Все эти школы использовали в более или менее искаженной форме фрагменты учения Хуан-ди, дошедшие до того времени в древнейших памятниках литературы, таких как “Чжоу и” или “Нэй-цзин”, “Иньфу-цзин” и др., авторами которых, согласно традиции, считаются Хуан-ди и другие
“первопредки”.

Во II в. происходит обожествление Лао-Цзы, который именуется теперь Лао- цзюнь (“Государь Лао”) и рассматривается как “воплощение”, или “тело Дао” (дао чжи шэнь, дао чжи ти, дао чжи син). Возникновение развитого даосизма отмечено началом процесса его организационного оформления. Во II в. появляется первое институциализированное даосское направление — Тяньши [дао] (“[Путь] Небесных наставников”), другие названия — Чжэнъи [дао]
(“[Путь] Истинного единства”), Удоуми [дао] (“[Путь] Пяти мер риса”).

Первым его патриархом (“Небесным наставником”) считается Чжан Даолин (I - II вв.), якобы получивший откровение от обожествленного Лао-Цзы и право быть его наместником на земле. Титул “Небесного наставника” передается в роду Чжан по наследству до настоящего времени. В IV в. возникают два даосских направления — Маошань (топоним), или школа Шанцин и школа Линбао. Они стремились совместить символический ритуализм “Небесных наставников” с оккультно-алхимической традицией южнокитайского даосизма и уделяли значительное внимание приемам медитативного созерцания. В целом северные направления даосизма (Чжэнъи [дао] и др.) тяготели к активному воздействию на верующих, тогда как южный даосизм был более элитарным, нацеленным на самосовершенствование.

В VII - VIII вв. под влиянием буддизма возникают институт даосского монашества и монастыри, а в религиозной практике даосизма начинают преобладать психотехнические методы (медитация), основное внимание уделяется приемам внутреннего самосовершенствования. Данная тенденция приводит к появлению в XII в. в Северном Китае новых даосских школ, важнейшая из которых — Цюаньчжэнь [цзяо] — вплоть до настоящего времени является ведущим даосским направлением. Для этой школы характерно требование обязательного принятия монашества для духовенства (дао ши). К
XII в. завершается формирование даосского пантеона. В центре его находится “Триада чистых” (Сань Цин), или “Небесные достопочтенные” (Тянь цзунь) — персонификации аспектов Дао, а также божества — его эманации, соответствующие последовательным этапам космогонического процесса, рассматривавшегося даосами как “саморазвертывание” Дао. В средние века в процессе формирования китайского религиозного синкретизма даосизм становится одной из составляющих идеологического комплекса сань цзяо наряду с конфуцианством и буддизмом. В XIII - XVII вв. происходит активное взаимодействие северного и южного направлений даосизма, появляются синкретические школы, основывающиеся на даосской “внутренней” алхимии (сянь сюэ). Материал для своих религиозных концепций и пантеона он активно черпал из народных верований, в то же время оказывая на них огромное влияние: например, “учение о бессмертии” выступает там в виде культа долголетия, а доктрина Дао как источника жизни — в форме культа многодетности, богатства и т. п.

Самыми видными представителями средневековой даосской мысли были Гэ Хун (IV в.), Ван Сюаньлань (VII в.), Ли Цюань (VIII в.), Тань Цяо (Тань Цзиншэн, X в.), Чжан Бодуань (XI в.). Конфуциански образованная интеллектуальная элита нередко проявляла интерес к философии даосизма, абстрагируя ее от религиозного контекста. Наиболее интенсивным было внимание к нему в III - IV вв., после падения династии Хань и определенной дискредитации ее официальной идеологии — конфуцианства. Восприняв некоторые существенные элементы философии и культовой практики буддизма (отдельные методы психотехники, религиозные символы, обряды, сутры и организацию), даосизм в свою очередь способствовал его адаптации к китайской почве, предоставив ему терминологический аппарат для перевода буддийских понятий с санскрита и философские концепции, облегчавшие изложение буддийского учения в привычных китайцам формах. Даосизм, как и буддизм, воздействовал на формирование и развитие неоконфуцианства, подвергнувшего ряд даосских понятий и философских доктрин этической интерпретации.

Даосизм оказывал сильное и постоянное влияние на литературу, искусство и другие аспекты китайской культуры, на развитие традиционных форм научного знания в средневековом Китае. В частности, занятия даосской алхимией способствовали накоплению богатого эмпирического материала в области химии.

Воздействие даосизма сказалось на традиционной медицине в сфере как теории (учение о подобии человеческого тела и Вселенной, взгляды на функционирование и строение организма), так и практики (иглотерапия, фармакология). Вместе с тем элементы научного знания были тесно связаны с религиозно-мистической доктриной и вне ее не привлекали интереса его адептов.

В VII в. даосизм проник в Корею — государство Когурё, короли которого одно время поддерживали доктрину “трех религий”. В Японии в структурно- функциональном смысле место даосизма было занято синтоизмом, но элементы даосского культа “бессмертных” сохранялись там до XVII в., а методы даосской психофизиотехники использовались в медицине и буддийской медитативной практике. Не исключено даосское влияние на символику синтоизма и атрибутов императорской власти.

На протяжении своей истории даосизм временами пользовался покровительством властей — при династии Цинь (221 - 207 до н. э.), Ранняя (Западная) Хань (206 до н. э. - 8 н. э.), в период Южной и Северной династий (420 - 589), в эпохи Тан (618 - 907) и Северную Сун (960 - 1127), но иногда подвергался гонениям — при монгольской династии Юань (1271 - 1368) и маньчжурской династии Цин (1644 - 1911). В КНР существует Ассоциация последователей даосизма, которую в 1980 г. возглавил Ли Юньхан, священнослужитель школы Цюаньчжэнь [цзяо]. Даосизм популярен на Тайване и в
Сянгане (Гонконге), а также среди китайских общин в эмиграции.